Мойше Фельденкрайз
«Ускользающее очевидное или основы Фельденкрайза»
Moshe Feldenkrais, "The Elusive Obvious or Basic Feldenkrais"
Publisher: Meta Publications | 1981 | ISBN 0916990095
(перевод Ренаты Ямбаевой)
1 Организм
Несколько универсальных факторов влияют на существование жизни. Они связаны с появлением самой первой живой клетки около двух миллиардов лет назад. Первой живой клетке нужно было укрываться от радиации, которая ее сформировала, но так же легко могла и убить. Форма, поверхностное натяжение, отношение площади поверхности к объему, гравитация, внутренние процессы, изменения и воздействия внешней среды сейчас действуют столь же активно, что и тогда. Границы живой клетки и любого существа по-прежнему служат посредником между внутренней и внешней жизнью, как при ее возникновении. Ниже мы обсудим некоторые из факторов, влияющих на эти процессы.
Группа клеток еще не живая ткань, так же, как и группа нейронов - еще не мозг. Кирпичи не равнозначны зданию. Записи в словаре - не более чем слова, из которых можно составлять предложения. Но что-то происходит с набором одинаковых частиц или единиц, действующих вместе, что-то уже более высокого уровня, появляется новое качество, которого нет ни у одной из составляющих. Этот более высокий уровень достигается, когда частицы вовлечены в общую активность или подвергаются общему воздействий. Группа клеток может стать печенью; кирпичи, составленные для поддержания веса, могут стать зданием. Клетки соединяются в группы и формируют органы, которые сходны у всех млекопитающих. Из органов состоят организмы - еще более высокий уровень существования.
Для всех живых существ, включая бактерии и водоросли, характерны единые типы активности: самовоспроизведение, самоподдержание и самосохранение. Из них самовоспроизведение наименее критично привязано к времени, в то время как дыхание, потребление воды и пищи ограничивают жизнь в гораздо более жестких пределах, а отсутствие инстинкта самосохранения может привести к смерти меньше, чем за секунду.
Эти три явления можно наблюдать и в растительном, и в животном мире. Отличие лишь в том, что растения разбираются с ними в пассивном режиме. Без ветра, дождя, насекомых, меха животных и других активных участников процесса, растения не смогут размножаться и исчезнут с лица земли. С другой стороны, животные всех видов активны в обеспечении этих трех ключевых потребностей через само-продвижение и само-направление. Таким образом, целенаправленное движение можно считать одной из важнейших характеристик именно животной жизни.
Первая частица вещества, окружившая себя мембраной, отделяющей ее от окружающей среды, получила форму и стала первым индивидуумом. Структура мембраны была такова, что она обеспечивала поглощение веществ для энергетической поддержки движения и выделение продуктов разложения. У каждого живого существа есть граница, отделяющая его от окружающей среды. Содержимое внутри этой границы структурировано так, чтобы обеспечить само-продвижение, то есть действия живого существа. Когда эти функции перестают работать, остается только форма и структура, но само существо мертво. Прекращение движение означает прекращение жизни как таковой.
Но жизнь не только исходно очень сложно организована, она развивается в сторону еще большей сложности - качество, которое выглядит необходимым для сохранения живого. У каждого вида животных есть свои методы само-продвижения, необходимые для выполнения трех ключевых жизненных функций. Это и лежит в основе сложности, комплексности.
Структура и функция взаимозависимы и также определяются внешней средой. В отсутствие света с некоторой определенной длиной волны не было бы глаз и зрения; а ведь есть еще электромагнитные колебания волн за границами этого спектра, которые дополняют его. Более того, меняется интенсивность света, объекты могут быть большими и маленькими, располагаться вблизи и вдали. Все эти факторы в совокупности со способностью различать широкий диапазон цветов и их интенсивности - лишь части картины, иллюстрирующей сложность формирования зрения как процесса и глаза как структуры.
Все животные проживают часть жизни эмбрионами, прежде чем физически отделяются от материнского организма, всегда присутствующего, чтобы провести их во внешний мир. В ходе эмбрионального развития происходит формирование и рост структуры, реализующихся в это время в ограниченном режиме в среде, которая проще и менее вариабильна, чем окружающий мир. Очевидно, что далеко не все формы упорядоченного развития превратят пару клеток в млекопитающего, особенно в человека. Сразу приходит в голову слово "контроллеры". Контроллеры упорядоченного развития структур, их формы и постепенного улучшения функций. В ходе эволюционного усложнения видов появилась специальная структура, служащая для цели контроля: нервная ткань с ее синапсами, дендритами и всевозможными связями. (Действительно ли это "цель"?).
Контроль в биологии, как и в кибернетике, необходим, только если есть предпочитаемым режим действия. Для животных это режим оптимума. Любое отклонение от оптимума корректируется. Поскольку отклонения на всех уровнях - клеточном, циркуляторном, структурном и функциональном - возникают в буквальном смысле тысячами, существует иерархическая организация контроллеров.
Понятия "контроль" и "иерархия" в данном контексте важно очистить от эмоциональных аспектов, которые их сопровождают в обычном пространстве обсуждения. Если организм подскользнется на банановой кожуре, контроль высшего уровня, который имеет отношения к целенаправленным действиям и движению, оказывается слишком медленным для предотвращения падения. Он выключается, чтобы управление на себя взяли более древние части нервной системы. Части, которые более примитивны, эволюционно появились раньше, действуют быстрее и работают на более коротки линиях коммуникации. В "контроле" и "иерархии", о которых мы говорим, нет ничего оценочного, только упорядоченное взаимодействие для обеспечения оптимальной работы организма.
Под "ростом" в иерархии, контроле и организующей их нервной системе, как и в организме в целом - его костях, мускулах и внутренних органах - подразумевается реакция на окружающую среду, адаптация или манипулирование ею. Чтобы достичь оптимальной функции в процессе роста должны происходить постоянные изменения в направлении улучшения.
Процесс такой сложности неизбежно порождает ошибки и происходит без какой-то конкретной цели. Это процесс обучения, который серьезно отличается от формального академического школьного образования: в нем большее значение имеет "как" мы делаем нежели "что" мы делаем. И этот вопрос фундаментально необходимо рассмотреть более детально.
Повторюсь, сложность процесса так велика, что в нем базово заложен риск ошибки. В обычных условиях очень редко удается найти оптимум в структуре, форме и функции. Нарушения движения, регрессия и лишь частичное развитие более чем ожидаемы. Но именно это обобщение позволяет помочь обычному человеку достичь оптимального развития, чего он не сможет добиться в других условиях.
Нервная система состоит из астрономического количества клеток и приспособлена к жизни и работе в огромном разнообразии физических условий. Она может выносить отсутствие гравитации, зрительных и слуховых стимулов, что мы наблюдаем на примере астронавтов. Для работы системы достаточно любой активности, в которой сигналы возникают с достаточно близкими интервалами. Я думаю, что нервная система человека могла бы хорошо работать в тысячах различных миров. Она бы "росла", адаптировалась и действовала в любых условиях, при которых возможно существование жизни. Наша нервная система уже организована, например, так, чтобы легко воспринимать и воспроизводить любые из тысяч существующих языков и диалектов.
Мы настолько привыкли к самим себе, что принимаем все это как должное. Что такое работа нервной системы? Что такого особенного в нервных синапсах и клетках, что они необходимы для всякой сложной формы животной жизни? Насколько они незаменимы?
Мироздание (the cosmos, что означает "порядок" в переводе с греческого) не слишком упорядочен за исключением редких явлений вроде дня и ночи или лунных фаз. Я не уверен, что более простые нервные системы осознают порядок этих фаз. Метеориты падают случайно и неупорядоченно. Сложно привязать к какому-то порядку появление и исчезновение звезд. На противоположном микроскопическом конце шкалы мы видим ту же хаотичность и отсутствие порядка. Никто не может предсказать, какой атом радия или любой другой радиоактивной материи разрушится в данный конкретный момент. В любой другой области материального мира, газах, жидкостях, что бы мы ни взяли, нет предсказуемости, упорядоченности, стабильности и неизменности для конкретной молекулы или атома. Ветры, солнце, землетрясения и тайфуны не ведут упорядоченного существования.
Нервные структуры стремятся к порядку и находят его, когда он есть, или создают, если его нет. Только очень сложный нервный комплекс, состоящий из такого большого количества единиц, как у большинства животных, нуждается в согласованности и постоянстве окружающей среды. Примитивные нервные системы не играют в теннис, не перескакивают с ветки на ветку на расстояние почти десяти метров. Примитивные системы медленнее и зависимы от внешних факторов. Детеныши всех живых существ меньше и слабее их взрослых, будь период детства длинен или короток. Слабые организмы нуждаются в более-менее постоянном мире, чтобы они могли учиться и расти, становясь сильными. Сам по себе организм - целый мир микроструктур, которым для существования нужно постоянство, порядок, гомеостаз.
То, что только мозг может думать, создавать абстракции, мечтать, помнить и так далее - общее место. Нервная система привносит порядок в пространство случайных, постоянно меняющихся стимулов, поступающих через сенсорные системы. Более того, живой организм сам по себе непрерывно движется и нервной системе необходимо соотносить, осмысливать, упорядочивать круговорот подвижного меняющегося мира и ее собственной мобильности. Ведь если ничто никогда не повторяется, как мы можем учиться?
Так вот, самый неожиданный способ решить эту геркулесову задачу - движение. Движение необходимо живому организму, чтобы сформировать устойчивые и повторяющиеся явления в меняющейся, мобильной среде. Даже когда мы сталкиваемся с мертвой материей и неподвижной растительностью наши органы чувств все равно воспринимают это как движение, поскольку живой организм передвигается и не может быть неподвижным, если он жив.
Профессор Хайнц вон Ферстер (Heinz Von Foerster) из Biological Computer Laboratory (University of Illinois), который защищает те же идеи, рассказал мне и моим студентам в Сан Франциско следующую историю. Анри Пуанкаре опубликовал в 1887 году статью, в которой объяснял, что трехмерное изображение на сетчатке глаза на самом имеет только два измерения, кроме того, оно вовсе не равномерно, как в пространстве. Осознание третьего изменение происходит путем сведения двух глаз и аккомодации, что, на самом деле, есть мышечное ощущение. Осознание направления также включает движение головы.
Движения головы требуют подстройки глаз. Трехмерные изображения не могут восприниматься при неподвижности головы и глаз. Я с тех пор прочитал книгу Пуанкаре "Наука и Гипотеза", опубликованную в Англии. Он демонстрирует, что движение вовлечено в наше восприятие пространства и наш выбор Евклидовой геометрии. Это удивительная книга и достойна прочтения в том числе в наши дни в силу оригинальности и новаторства мышления гения.
Я не могу не вспомнить еще один пример остроты ума Пуанкаре. В его время большая часть работ в области нейрофизиологии состояла в изъятии частей мозга, наблюдении за изменением функций и на этом основании определения их месторасположения. Пуанкаре считал этот метод недостаточно научным и сомневался в результатах. В качестве аргумента он приводил довод, что бинокулярное трехмерное зрение человека повреждается, если он теряет правый глаз, но это вовсе не означает, что эта функция локализована в правом глазе.
Швейцарский тренер по лыжам, господин Кохлер, если я правильно помню, убедил нескольких учеников вместе с ним принять участие в эксперименте (далее Мойше описывает эксперимент, который впервые стал известен по работам британского психолога Джорджа Малькольма Стрэттона, изобретателя инвертоскопа, опубликованным в 1896-1897 годах. Мойше, вероятно, ссылается на аналогичные, более широко популярные исследования профессора Теодора Эрисманна из Университета Инсбрука и его ассистента Иво Кохлера, проведенные в середине XX века, - прим. перев.). Его интересовало, что произойдет, если наш мозг будет воспринимать окружающий мир таким, каков он на сетчатке глаза, а не в реальности.
Все знают, что хрусталик глаза, как и любая линза, переворачивает изображение. Стоящий перед вами человек на сетчатке изображен вниз головой и вверх ногами. Господин Кохлер выдал всем участникам по паре очков, которые переворачивали изображение на сетчатке (инвертоскопы, - прим. перев.). Поначалу они видели все вокруг, как и ожидалось, вверх ногами. Первые часы оказались очень трудными. Участники эксперимента не могли свободно двигаться или делать что-либо без замедления и попыток осознать, что именно они видят. Но потом произошло нечто неожиданное. Тела самих участников эксперимента и их ближайшее окружение начали выглядеть как раньше, но все, к чему они не прикасались, оставалось перевернутым. Постепенно, по мере того, как они на ощупь осваивали окружающее в движении в рамках стандартных потребностей, все больше объектов становились в нормальное положение. Очки использовались в течение всего эксперимента. Через несколько недель все вокруг выглядело нормальным и они могли делать все необходимое без специального внимания и осторожности. В конце эксперимента пошел снег и господин Кохлер увидел через окно снежинки, падающие вверх, от земли в небо. Он вышел на улицу, вытянул руки и почувствовал, как на них падает снег, затем перевернул ладони и, конечно, снег упал с них. Нескольких попыток оказалось достаточно для того, чтобы в его глазах снег снова начала падать вниз, а не вверх.
Были и другие эксперименты с переворачивающими изображение очками. Один из них, проведенный в США, включал двух людей: один сидел в инвалидной коляске и другой толкал ее, оба в таких очках. Тот, который катил кресло, начал видеть изображение нормально и мог двигаться свободно уже через несколько часов. Тот, кто сидел в коляске, продолжал в это время видеть мир перевернутым.
Видит ли новорожденный мир сразу в обычном режиме или ему нужно ощупать предмет, чтобы получить возможность интерпретировать полученные впечатления через прикосновение? Лично я подозреваю, что движение играет важную роль в формировании объективного представления о мире. И если мои предположения не полностью ошибочны, движение может быть нужно всем животным, чтобы осознавать объективный внешний мир. А может быть и объективный внутренний мир.
Мы редко останавливаемся, чтоб спросить самих себя, насколько нас определяет только генетический год. Процесс начинает сперматозоид. ДНК выберет из многочисленных альтернатив те, что соответствуют ее коду. Мы знаем, что ничто запрограммированное не реализуется без роста организма, который несет в себе генетический код. Рождение и рост никогда не происходит без как минимум одного свидетеля - того, который дает жизнь. Но точно также ни один живой организм не известен вне гравитационного поля (когда Мойше писал эту книгу, активные биологические эксперименты в космосе еще не проводились, - прим. перев.).
Таким образом, генетическая программа встроена в организм, который вырастает из двух клеток, окружающей среды, в которой действует неизбежная сила тяжести и свидетелей. В одиночку никакой из этих элементов при любых допущениях не может создать живое существо, способное вырасти и стать взрослым.
Все млекопитающие обладают формой, скелетом, мышцами, нервной системой и появляются на свет от родителей. Люди рождаются в культуре, человеческом обществе, локализованном где-то на Земле. Земля создает гравитационное поле, которое нигде не прерывается и не может быть изолировано. Оно постоянно и везде почти одинаково.
Кости, хотя и представляют собой живую материю, растут и могут регенерировать после повреждений, тем не менее относительно инертны. Они не могут менять форму, позицию или конфигурацию без мышечного воздействия. Мышцы бывают большими и маленькими, гладкими и поперечнополосатыми. Но все, что они могут - это либо сокращаться либо нет, восстанавливая исходную длину для следующего сокращения. Мышцы не сокращаются без импульсов от нервной системы. Хотя это, конечно, не совсем правда, поскольку на ранних стадиях развития эмбриона сердечная мышца на самом-то деле сокращается в определенном ритме гораздо раньше, чем до нее дотянутся нервы. То есть есть и другой механизм запуска сокращения мышц.
Есть два базовых типа мышечных волокон - белые и красные. Они отличаются не только цветом, но и временем, в течение которого могут поддерживать состояние сокращения, а также частоту сокращений. Сокращение мышц приводит к "открытию" и "закрытию" суставов и это антагонистические процессы. Во взрослом организме мышцы не способны сокращаться или расслабляться сами по себе, без участия нервной системы.
Нервная система распределяет импульсы, которые активируют мышцы и выступают инициаторами движения. Это очень сложная структура, производящая громадное разнообразие схем (паттернов) мышечной активности, от рефлекторных подергиваний колена, дрожи, судорог до гладких целенаправленных движений. За каждым изменением положения скелета лежит определенный паттерн импульсов в адрес мышц. Момент достижения ими мышц и степень сокращения, которые регулируются специальными механизмами, также имеют значение, создавая большое разнообразие движений скелета - изящных, деликатных, сильных, неожиданных, постепенных и так далее. Движения выполняются в пространстве и в определенный момент времени. Движения скелета, реализованные через мышцы и нервную систему, происходят в пространстве, в разное время и также в человеческой социальной среде - редко когда бывает иначе. Движения меняют расположение организма. То, что мы называем организмом, состоит из скелета, мышц, нервной системы и всего, что еще нужно для питания, обогрева, активации и прочего.
Движения приводят к перемещению всего организма и изменению его конфигурации для различных действий, которые, в свою очередь, влияют на разные аспекты окружающей среды для удовлетворения нужд индивидуума. Таким образом, есть постоянно меняющаяся среда с постоянно меняющимся организмом, которые безостановочно взаимодействуют между собой, пока продолжается жизнь. Различные внешние обстоятельства приводят к сообразным им изменениям в организме.
В результате мы имеем замкнутый цикл из четырех элементов: скелета, мускулов, нервной системы и внешней среды. Эти четыре элемента взаимодействуют с рождения до смерти, причем повороты цикла сопровождаются упреждающими и обратными связями. При рождении связь организм-среда по большей части пассивна, но со временем становится все менее таковой. Постепенно в ней повышается целенаправленная активность.
В отсутствие гравитации картина была бы совершенно другой. Мышцы оказались бы поверхностными, скелет - полностью иного строения. У животных отсутствовали бы постуральные особенности. Изменилась бы общая энергетическая схема. Костям не пришлось бы противостоять давлению. Общая скорость движений также поменялась бы. На самом деле, нам было бы очень сложно это полностью постичь.
Получается, что движение - это лучший ключ к пониманию жизни. С момента возникновения речи человек начал классифицировать все вокруг согласно принципам движения в поле силы тяжести. Растительность - это все, что может двигаться только пассивно из стороны в сторону под действием потоков воды или воздуха, в остальном же растет вертикально. Свет может воздействовать на рост, давая ему новое направление. Животные могут перемещать себя различными способами и разделены на классы во многом в соответствии с этим. Плавающие - рыбы. Летающие - птицы. Скользящие - змеи. Извивающиеся - черви. Есть прыгающие, ползающие, лазающие, передвигающиеся на четырех ногах и мы сами - прямоходящие.
Движение, похоже, занимало человечество с тех пор, как оно себя помнит. Поскольку движение настолько важно с точки зрения живой клетки или группы клеток, составляющих организм, оно точно не происходит случайным образом. Большая часть любого организма - скелет, мускулатура, нервная система - занята именно передвижением в среде. Это настолько сложный процесс, что большинству животных устроены так, что представителям почти всех видов требуется индивидуальное обучение, будь они рыбы, птицы, звери, обезьяны или люди. Объем обучения может составлять от нескольких секунд, через минуты до многих лет.
Некоторые стадные животные, особенно бычьи, лошади, зебры и сходные с ними, способны следовать за сородичами практически сразу после того, как покинут мать-корову, кобылу или как еще она может называться. Выбравшись наружу теленок, - а у жирафов детеныши могут при этом упасть с довольно большой высоты - сразу предпринимает одну-две попытки подняться на ноги, как только перекушена пуповина и он полностью вылизан. Третья-четвертая попытка обычно успешна и теленок может следовать за коровой по песку, гальке, скользкой мокрой траве, вне зависимости от высоты, в горку или с горки. Он не только способен делать все, что необходимо для следования за стадом, но и самостоятельно исправлять свои движения, если подскользнется или споткнется.
Лишь представив масштаб гениальности и сложности, необходимые для создания чего-либо столь же эффективного, можно осознать, насколько экстраординарна такая способность двигаться без предварительного опыта и со столь коротким периодом обучения. Подумайте о снежной козе шамони или других горных козах, чьи детеныши рождаются высоко среди скал. Они сразу встают на ноги и вынуждены прыгать с одной острой грани на другую вообще не обучаясь этому.
Совершенно очевидно, что все необходимые связи в нервной системе должны быть созданы еще до рождения животных. Короче говоря, это виды, у которых знания, рефлекторная организация, инстинкты, позволяющие выжить в опасных условиях, передаются по наследству. Однако большинство птиц, собаки, котята всех видов, даже тигрята, несмотря на определенные врожденные умения, должны проходить довольно долгий период обучения. Они могут имитировать движения взрослых, располагая для этого обычно значительным разнообразием инструментов и структур. Будет не лишним повторить здесь, что лишь нервная ткань и системы способны понимать, а не только исполнять и реализовывать.
Тенденция к повторению приводит в конце концов к постоянству и порядку. Большинство событий происходят случайным образом и настолько беспорядочны, что не могут быть предсказаны. Мы выводим законы природы, выделяя части событий, которые не можем изменить или в которых способны вычленить то, что считаем упорядоченным. Ньютон выделил закономерность во впечатляющем массиве беспорядочно падающих тел, введя понятие гравитации.
Нервная система, которая организует свою собственную работу, также организует свое окружение, которое, в свою очередь, улучшает упорядоченность нервных функций. Организуя себя, нервная система отбирает и меняет входящие сигналы из окружающей среды, составляя постоянные наборы, которые делают возможным повторение. Приходится обработать много постоянно меняющихся внешних сигналов прежде, чем удается вычленить в них неизменные компоненты.
Способности к этому нервной системы настолько велики, что она создает порядок в ситуациях, когда все прочие инструменты могут зафиксировать лишь пятно постоянных изменений. Представьте, например, что нужно сделать фотографию борзой, которая мчится к вам, сидящему на летящей галопом лошади. Мы можем понять друг друга, даже когда воздушный кондиционер шумит на заднем плане так, что на аудиозаписи только эксперт-человек сможет разобрать сказанное. У нас не возникает сложностей с выделением порядка на фоне множества помех.
Во всем, что мы видим, слышим, обоняем или чувствуем мы активно выделяем постоянные наборы сигналов, которые позволяют справиться с беспорядком и внутри нас самих и в нашем окружении - персональном, социальном пространственном и временнОм. Дети могут учиться языку, находясь в комнате, где учат сразу нескольким разным языкам. Это срабатывает, когда и учитель, и ученики заинтересованы в обучении. Мы воспринимаем коробок спичек как структуру, у которой есть определенная, неизменная форма и размер. Но камера телескопа, бинокуляра или любого другого научного инструмента увидит коробок как точку, если мы отодвинем его достаточно далеко. Взглянув под углом, мы увидим все тот же прямоугольный коробок, камера - совсем другое изображение.
Наша нервная система формирует обобщения во всех случаях, когда это целесообразно. Представьте, что мы создаем машину, состоящую из скелета, мышц, органов и мозга. Этот мозг будет знать английский или турецкий язык? Он вообще не будет уметь разговаривать. Сможет он читать, заниматься математикой, слушать и создавать музыку? Сможет он создать компьютер или микрофон? Конечно, нет. После рождения мозг человека может только то, на что способен мозг животных: он заботится о дыхании, переваривании пищи, об автономных процессах тела. За пределами этого мы должны учить мозг взаимодействовать с окружающей средой, в которой он находится. От рождения мозг не знает даже, как стоять. Он не может читать, свистеть, отбивать чечетку, кататься на коньках или плавать.
Мозг необходимо настроить и создать связи для полноценной работы. Представьте, что я смотрю на микрофон. Глазами я вижу изображение. Но этой картинке нет в моем мозге, она есть только на сетчатке глаза. Изображение от каждого глаза разделяется на две части и проецируется в четыре разных участка коры головного мозга, в котором на самом деле нет никакой картинки. Однако процесс видения пробуждает в моем сознании образ того, что вижу глазами. Мозг проходит через обучение, которое соединяет его с объективной реальностью. Реальность при этом охватывает и окружающую среду и само тело. Сознание постепенно развивает и начинает программировать работу мозга.
Мой подход к пониманию сознания и тела включает метод тонкой "перенастройки" структур человеческого организма так, чтобы они были хорошо функционально интегрированы. Это значит, что они могут делать то, что хочет данный конкретный человек. Каждый индивидуум имеет возможность настроить себя тем или иным способом. Однако обычно мы это делаем так, что старания остаются почти совершенно безрезультатными, лишь отдаляя нас от собственных чувств и ощущений. Каждый рождается человеком, вернее очеловеченным животным. Новорожденный может глотать, сосать, переваривать, выделять и поддерживать температуру тела, как любой другой зверь. Отличает нас от животных то, что гуманоиды могут развиваться в Homo sapiens, человеческих существ с разумом, знаниями и осознанностью.
Резюме
Есть много дорог, но некоторые из них - скоростные шоссе. У всех людей присутствует любопытство - чувствующий мир, который помогает найти шоссе, важные для каждого из нас. Дорога домой (в укрытие от радиации для клеток), к безопасности, должна быть знакома. Иначе путь домой будет очень медленным и неуверенным. Таким образом "территория" - понятие общее для жизни в целом. Что значит для вас "дом"? Куда вы отправляетесь, если устали или вам больно? Есть ли другие варианты? Как появились те, что уже есть? Как мы действуем, приспосабливаемся, настраиваем себя? Имеет ли отношение к этому процесс обучения? Что это за обучение? Как мы это делаем?